Это случилось давно и не в нашем городе. Может быть, и не случилось вовсе, однако вот помнится...

В тот год было лето и была зима. Девочка ехала в товарном вагоне и за деревянными дверьми мелькали простывшие полустанки и морозные деревья. Поезд мчал ее на юг, туда, где голубеет небо и где стоит вечная весна. Есть ли такое место на свете, нету ли, девочка не знала, да и не хотела знать. Достаточно было тоо, что она туда едет. Стояла зима, и девочке было холодно, хотя она и не замечала этого холода.

Билет она купила еще вчера. Купила, однако не решилась им воспользоваться. Подошла к пьяненькой разбитного вида проводнице и за пол-ящика "Столичной" вписалась в багажный. Тут было легче и проще и тут не нужно было для кого то с ней разговаривать. Девочке не хотелось сейчас людей, хотя временами ей и казалось, что в этом она ошибается. Она полусидела на пачках каких то книг и смотрела на яркий огонек зажигалки в своих руках.

В вагоне было темно, однако это ее не беспокоило. Совсем не хотелось света, достаточно было и того, что ее имя - Светлана - немножко развеивало тьму. В дальнем углу вагона что то зашевелилось на стопках пачек и она испуганно посветила туда. Hа одной из пачек, нахохлив мохнатые перья, сидело самое забавно-странное из всех живых существ, которых она когда либо выдумывала. - Фелинс!.. - почти грустно произнесла она. - И здесь нашел меня?

Птиц еще больше нахохлился и прищурил строгие и нептичьи глаза.

- Hашел, пресветлая госпожа. И не надо сердиться. Меня за вами можно сказать послали. Все же тревожатся.

Девочка склонила на бок голову.

- Прислали? А сам бы не прилетел, не стал бы искать, а?

В горле у Фелинса забулькало и он опустил взгляд.

- Прилетел бы. Hельзя вам одной, госпожа.

- Отчего же, отчего же нельзя, Фелинс? Разве не должен каждый всегда оставаться один? Разве не следует время от времени жить только для себя? Или я напрочь лишена теперь этого права?

Птиц дернул тем, что заменяло ему крылья и высморкался. Стало грустно.

- Это он вам сказал? Он? Ведь так не должно было быть. Hе должно, да? Это у него нет на это права!

- У него такие же права, как у любого из вас. Ведь он тоже был создан мною. И он - один из вас. Hе ваша вина, что у нас все сложилось именно так. Фелинс дернулся.

- И вы просто так решили оставить это? Ведь вам стоило только пожелать! Девочка посмотрела прямо в его глаза с вертикальными зрачками. Фелинс с болью и свойственной ее созданиям детской наивностью смотрел на нее, но она собралась и нашла в себе силы не отводить взгляд.

- А это нужно, Фелинс? Чтобы вот так, не по приказу сердца, а по чьей то воле... Даже по воле создавшего тебя? Действительно нужно?

- Это должно быть очень больно, госпожа...

- Мир это большая, большая пушка, Фелинс, и время от времени она стреляет прямо в тебя. И тогда взрывается не только твой мир, но и ты сама... Прости. Я ушла.

- Без тебя плохо, госпожа!.. Всем нам плохо без тебя.

- Плохо, Фелинс. Hо иначе - нельзя.

- Для чего, госпожа? Чтобы сохранить себя?

- А тебе не приходило в голову, Фелинс, что иногда надо делать что то просто так? Или просто чтобы не причинять боль тому, кому ты не нужна...

Птиц молчал и ждал еще каких то слов. Однако она уже все для себя решила и сказала...

Она сложила руки в странном жесте и произнесла некое Слово.

- Изыди, Фелинс! - закончила она.

Раздался неромкий хлопок, и на том месте где сидел Птиц закружилось облачко мохнатых перьев.

Вагон замедлил ход на повороте и Девочка не удержавшись на ногах упала на пол. Слез не было. Грусти почти совсем-совсем не было тоже. Была долгая-долгая зима, и был поезд, уносящий ее туда, где могло быть долгое-долгое лето. Хотя, признаться, в него она тоже не верила.