--------------------------------
Это было одиночество,одиночество,съедаемое страхом.
Пустые глазницы закатных лент растягивали тускнеющее
над решетками небо.
Это было время когда выбрасывали в пустоту убийц,
рабов нежности и теплых роб.Их сотнями сжигали
светящимся электричеством станций, за многие километры
от стен кирпичного света прозрачно украшавших
пустыню.Хлебный запах обжигаемой плоти плыл над кожей
гортаней, тугших как ожидающее соцветие бледных млеющих
под зноем цветов горечи. Имена забывались среди
воплощений расцветающего наказанием зла. Золотые песни
заключенных неслись на свет , как наекомое однодневка.
Кольца абсента заполняли головы последней жажды перед
казнью. Имена забывались в вечных сумерках....
Они дышали ожиданием смерти. Их смех, редкий как
драгоценное касание женских рук и высохший, забытой
музыкой казался среди благоухающего насилием сердца.
Сердца, ожидающего приговора убийцы и опадающего сетью
дрозда, одного среди горячей травы. Этажи порядком
опускались вверх,затянутые проволочной каймой, давали
приют и страдания сотням вырванных пьянящей жизни.
Ожидание было единственным словом, означающим смерть и
любовь. Дыхание природы не уносило запаха гниения,
разум гнал обезумевшие сознанием сна обрывающие покой
желания. Камеры полнились соединеним воли и ненависти,
такой же прямой и животной как самое глубокое ножевое
касание брюшных мышц, туго сведенных в торс.
Глухой рокот машины уносил свет, ложившийся на секунды
среди пустого и белого двора, чуть позади звука.
Косые лучи металлическим блеском...Ради пустоты здесь
вершилось все. Слепой комом страх отступал прочь в
пустынный коридор, дрожащий и последний , пропускающий
к воротам смерть. Опавшая листва молящихся в тон
замыканию электрических запоров губ взметалась и падала
на гладкий тяжелый камень под стертыми башмаками цветных
вечерним перепадом теней дрожащих скованных ног,
несущих грузные и густотой запаха схожие с псами тела.
Это было в великолепный год среди звенящих пустот,
когда смерть первый раз показала свое лицо,
лицо плывущее в глубине слез...
***
Восторг, с которым расколотый эсминец опустился в
зияющий провал между водяных хребтов черной воды,
был наполнен криком из орудийной башни. Санитарный
катер кружил под оторванным зимним небом, хрипящим
развалами снега, в радужном топливном пятне,
стягивающемся к берегу от глубины в пузырящемся
столбе. Взбухшие морские бушлаты, вытолкнувшимся
на поверхность ужасом и рязяшие фосфорицирующие
жилеты с отмирающими телами вспарывали плотное
кипение воды в струящемся свете круговых прожекторов,
растущих по пелене дождя. Линия берега кольцом
блестящей темноты сжималась остатками страха.
Затонувший у отмели военный корабль определил
состояние торпедной атаки и мертвые тысячи тел
распустились глубинными цветами, пьянящими акул.
Рождение звука шло от трясущегося металлом
корнрвого среза катера, номер санитарной флотилии
вымпелом провис в проводах родаров, обращающих
поиск круговой волной. Шанс оказаться в винтах
остался единственной причиной одиночества кишащего
трупами моря. Ручная игра животных с лезвиями в
пасти казалось нежностью среди бурлящего ужаса
метров в глубину. Сор смертей оплывал жидкостью,
разной цветом ледяной воды, вытекающий из вырезов
вспоротый под одеждой кожи. Самцы с плавниками
резали серповидные линии прикуса, казались самцами
по непостоянству нападения и грызне мертвого тела.
Ветер доносил колебания моторного отсека,
глухо сминавшее бледные волны.
Временный поиск с гладкой палубы ведомым лучом
по шрамам льда. Налипшего на железные трубки
поручней и слезящего голые ладони. Мертвое море
создало ощущение одиноких криков, выпригивающими
частотами в радио пустоте .
Ждущий воздуха затонувший торпедный
уровень рвал частями призрачное единение
с густым мраморным светом,
следом от вспыхивающей в глубину
струи прожектора.
1996
д в о р е ц и н в а л и д о в
синдром эрриксона