- От темы наркотиков нам в этом разговоре точно не уйти...
- Я знаю... Видно, ближайшие несколько месяцев я буду выполнять функции Гидрометцентра, потому что в этой стране тема фашизма и наркотиков заменила тему погоды. Хотя чем больше разговоров, тем меньше толку.

- Но наркотики ты ведь сама принимала все же?
- Ну... Пробовала. Для меня наркоманы - что-то недостижимое: я не способна к такой концентрации энергии - где-то бегать, что-то искать, терпеть все эти состояния "пост", бесконечные ломки. Мне понятен человек, потребитель, который что-то пробует три раза в год (меня можно отнести к таким), но сущность наркомании от меян настолько далека... Просто зря тратить время, портить свой организм... Мне эти люди неприятны, но, когда я вижу, какая против них идет оголтелая борьба, я становлюсь, пожалуй, на их сторону. Вот в тюрьме, например, в 95-м году сидели сплошные толстые тетки: тетка, убившая мужа, тетка, обвесившая покупателя... Теперь там куча девочек симпатичных в ботинках "Доктор Мартинс". Совершенно другая тусовка, молодежная.

- Ты написала одну из первых концептуальных журнальных статей о наркотиках?
- Да, первую статью про ЛСД, "кислоту" и т.д. Еще не было никакого "Птюча" и "Ома"... У меня друг работал в "Новом времени", ему нравились мои книги, и он попросил написать статью. Любую. Хотелось актуальности все же - а это было время наплыва ЛСД (начало 94-го года), и все вокруг бегали с таким загадочным видом, как будто это что-то суперособенное... Я не могла понят некоторых своих друзей, которые говорили: мол, это так действует на искусство, это меняет сознание! Не как некий гуманистический врач пеклась об их здоровье: просто мне казалось, что в человеке очень много рабского, он постоянно готов быть жертвой какого-то воздействия. Допустим, когда я что-то писала еще в детстве, я замечала, что у меня не бывает накакого вдохновения, накаких порывов, про которые пишут в книжках: стихи пришли от музы или Бога. Мне хотелось создавать все изнутри себя, ничего извне. Не желаю быть следствием каких-то причин и объектом чьих-то воздействий, неважно, Бога или ЛСД! И, обозлившись на своих друзей, готовых как раз к такому воздействию, я решила написать злобную, язвительную статью. Прочитала все книги по этому поводу: Гроффа, МакКенну... И стала брат интревью у знакомых и знакомых знакомых, у тех, кто когда-то изготавливал ЛСД, у тех, кто причастен к наркобизнесу, и т.д. Тогда никто особенно и не скрывал ничего, это был элемент богемной жизни. Я собрала довольно много информации по поводу "кислоты", которая изготовлялась в Москве и в Питере в подпольных лабораториях. Это было опубликовано в "Новом времени", естественно, в очень сокращенном варианте. Я, конечно же, перестаралась и написала не статью, а целую диссертацию. Большая часть этих бумаг, записей, расшифровок про наркотики исчезла при обыске в моей квартире.

- Задержали тебя как раз после обыска? В деле фигурируют коробки, которые вытаскивали из-под дивана...
- Это версия полковника ФСБ о том, что вся квартира была напичкана наркотиками. Но изъято было лишь несколько бумажек со следами некоего порошка (фенамина. - К.Д.), которые мог кто-то принести. Только это фигурировало на суде как вещдок. Имидж драгдилера, кстати, меня забавляет, у меня какие-то романтические представления об этом, книжные. Пусть он существует. Но образ наркоманки мне совершенно не нужен. И в деле есть экспертиза, показывающая, что я никакая не наркоманка. Она проводилась в Институте Сербского: смотрели руки, вены, брали анализы и вели беседы - проверяли состояние организма. Есть заключение, что я не наркозависима!

- Ты говоришь, к тебе прицепились, потому что хотели сделать из тебя осведомителя?
- Видимо, кто-то неверно осведомил о степени моей информированности. Помимо того что я действительно знала о потребителях  -  более-менее известных людях, артистах-художниках, мелких торговцах, - мне задавались вопросы об адресах лабораторий, изготовителях ЛСД... Три дня приходили ко мне в Бутырку: я молчала, молчала - на четвертый день на вопрос об изготовителях решила пошутить. Вспомнила начало своей статьи и говорю: в 1943 году швейцарский химик Альберт Хофман изобрел ЛСД! Людей в таком бешенстве я не видела никогда! После этого сказали: все, посадим тебя на 8 лет.

- Ты думаешь, кто-то на тебя навел, кто-то тебя таким образом подставил?
- Как выяснилось, вся эта тусовочная среда настолько кишит мелкими осведомителями! Я раньше не верила, что что-то прослушивается, что кто-то собирает какие-то сплетни, что вся эта информация куда-то передается. Мне это казалось параноидальными выдумками. Но в тюрьме я иногда заглядывала в чужие уголовные дела - там были такие чистосердечные признания!..

- Сейчас ты, наверное, боишься тусовочной жизни? Возник страх перед подлостью друзей-приятелей?
- Мне нравится мое положение, оно лучше положения тех, кто ходит и сдает!

- Ты лично знала крупных московских наркоторговцев?
- Да, знала. Тогда драгдилеры были ведь не как сейчас, какие-то героиновые подозрительного вида подростки, которых интересуют только деньги. А такие были... Люди искусства. К деньгам они относились вообще несерьезно.

- Ты тоже считаешь себя богемной девушкой?
- Ни в коем случае. Богема - это что-то вырожденческое. Я, впрочем, в отличие от тебя никогда не пользовалась этим термином: богемный персонаж. Не знаю, кто это. Теперь, видимо, так называется рэйверская тусовка, а раньше это был андеграунд. Немногочисленные люди, получавшие самую продвинутую, изысканную, редкую информацию по поводу музыки, кино, искусства. Как только началась популяризация этого искусства не для всех, как только появились все эти модные журналы, все это стало навязыватся обывателю - произошло слияние между обывателем и так называемыми андеграундными людьми. Тогда все и погибло. Вся альтернативная культура начала 90-х полностью погублена и полностью дискредитирована.

- Ты думала о смерти?
- Я и умирать не собиралась. Когда-то я написала: "Вопрос не в том, чтоб БЫТЬ или НЕ БЫТ. Как избежать обоих состояний?"

- М-да, сугубо сказано. А вот говорят, тюремный опыт для человека творческого - вещь полезная?
- Это пустая трата времени. Если из заключения не делается некая акция, конечно. Вот до тюрьмы я очень мало улыбалась, а в клетке - смеялась больше всего. Важна неадекватность реакции. Мрачная тюремная реальность мною не впитывалась, я не погружалась в нее и не получила никакого опыта.

- Но, скажем, тот же Солженицин построил всю свою писательскую карьеру на личном опыте лагерей!
- Если описывать ужасы - они начинают существовать. А человеку, мыслящему глобально, это смешно, это аттракцион, декорация.

- Когда тебя с пеной у рта защищали авторитетные писатели, ими не ставился вопрос: виновата или нет, продавала наркотики или нет. Говорили: это - неважно. Поэт просто не должен сидет в тюрьме! Но разве поэт не может быть злодеем?
- Может. Но некое исключительное существо все же заслуживает особого подхода (я не о себе, а абстрактно говорю).

- А если это как бы исключительное существо совершает убийство? Или крадет, мошенничает?
- В любом случае исключительное существо нельзя изменить, исправить тюрьмой, напугать.

- Тебе самой не кажется нелепым сравнение тебя с Иосифом Бродским, пострадавшим от произвола властей?
- Мне не понятно, когда меня ставят в какие-то ряды: то - к Маяковскому, то - к Бродкому, то - к Цветаевой. Еще: "Наркоман и убийца Уильям Берроуз, вор Жан Жене и драгдиллер Витухновская". Такие тоже были параллели. Хотя если свести все к картинке для обывателя: "суд над поэтом" - может, и допустимо проводит такие аналогии.

- Какие, к примеру, тиражи у твоих книг?
- Маленькие. От 300 до 3000 экземпляров. Сейчас выйдет "Роман с фенамином" - это то, что писалось в Бутырке, и то, что было дополнено и оформлено в последствии. Там будет большой тираж - тысяч пять. Это проза: мои дневниковые записи в тюрьме плюс письма моих друзей и мои ответы. Речи о наркотиках (несмотря на название) там вовсе нет, идет речь о ситуации с молодежью и правоохранительными органами. Есть там некое "Послание для всех": "Попасть сюда может каждый, преступления совершаются без вашего участия!"

- И кто будет выпускать эту книгу?
- Частный издатель.

- Твои родные реагировали на всю эту историю однозначно? То есть не было сомнений, подозрений, чт действительно ты - наркоманка и втянута во что-то темное?
- То, что я - не наркоманка, они знают точно. Они были полностью убеждены в моей правоте, а даже если бы не были - вели бы себя так же, как ведут: продолжали бы меня спасать и защищать.