Алексей Плешанов
Сексуальная возня
Алина Витухновская:
"Лучше девять месяцев тюрьмы,
чем девять месяцев беременности".
"Антиутопия Алины Витухновской
пронизана токами русской литературы — от
Достоевского до Сорокина"... По этим словам
литературного критика складывается впечатление,
что речь идет о бесформенной, многовозрастной
писательнице, запревшей в собственных шедеврах и
жаждущей исключительно одной цели — забить
место среди бородатых классиков в учебниках
отечественной словесности. Я представляю
"токи", гуляющие по творческому телу
бессонными ночами и погружающие неженский мозг в
пучину серьезных сюжетов. Перед глазами
явственно встает навечно закованная в жесткое
покрывало постель, где частыми гостями бывают
только умные книги, изгрызенная шариковая ручка
и грязная пепельница. А на огромном — во всю
комнату — столе помимо горы бумаг и пишущей
машинки стоит тяжелый бронзовый бюст Федора
Михайловича, единственного мужчины в доме...
Ужас! Я все понимаю, поэтический дар,
оригинальный стиль, сложная судьба (год в Бутырке
и для мужчины — много), но нельзя же так о молодой
девушке. Причем с такой сексуальной внешностью...
...любимые от нас уходят в туалет
и даже те, нежнейшие из них.
и мочатся питьем не тех сует,
и не хотят ни этих, ни иных.
В.: По поводу сексуальности. Если чувствуешь себя
ребенком, но тебя называют девушкой или женщиной,
начинаешь дергаться — непонятно, а причем здесь
ты. А эротика и секс — эстетически взрослый
стиль, поэтому я его отвергаю. Будучи подростком
я воспринимала секс как элемент некой
престижности. И только это чувство меня уложило в
постель. В шестнадцать лет мне это так
понравилось, что в семнадцать - уже надоело.
Д: Тебе разонравилось заниматься сексом?
В: Мне не нравится это выражение. Я предпочитаю
использовать термин Курта Воннегута —
сексуальная возня. На мой взгляд, это наиболее
подходящее определение.
Д: Подходящее — для характеристики половых
отношений мужчины и женщины?
В: Почему именно мужчины? Я вообще не знаю,что это
такое. Я с мужчинами не дружу.
Д: С кем же ты дружишь?
В: С маленькими мальчиками. Просто я не чувствую
никакой возрастной разницы. В пятнадцать лет мне
нравились шестнадцатилетние мальчики. И сейчас
мои привязанности не изменились.
Д: Интересно, почему?
В: А потому, что я, наверное, не выросла.
Д: Но девушки-подростки, как правило, мечтают о
уже состоявшихся мужчинах.
В: Да они же абсолютно несексуальны! Если женщина
в таком возрасте и может выглядеть более-менее
эротично, то мужчина — это просто смешно. Именно
поэтому я общаюсь исключительно с маленькими
мальчиками. Шестнадцати, семнадцати,
восемнадцати лет... Все зависит от того, как он
выглядит. Он
может и в двадцать три выглядеть на шестнадцать.
Дело не в возрасте официальном, а в возрасте
каком-то ином.
Д: Объясни мне, что такое секс по-детски?
В: Все довольно неумело, зато естественно. А
взрослая изощренность у меня ассоциируется со
старостью и безысходностью.
Д: Ну, вот эзотерики говорят, что при половом
слиянии мужчины и женщины происходит контакт с
Богом.
В: Я против Бога. Я хочу быть самой главной. Если
бы секс казался мне занятием значимым, ценным, из
которого можно что-то глобально важное
извлечь...Но секс обесценен для меня тем, что
абсолютно реален и доступен. Может быть, я больше
увлекалась этой темой, еcли бы сексом занимались
бы исключительно со мной. А поскольку это утопия
и совокупляться могут все, мне это неинтересно.
Д: Интересно-неинтересно, но сексом ты все же
занимаешься. Пусть с детьми, но это присутствует
в твоей жизни.
В: Да, иногда меня забавляет это занятие. Однако
все время думаешь, что же дальше. А потом, мне
кажется,
что не тиражируется, то не существует. Например,
если я сижу в тюрьме и пишу книгу, то делаю из
этого некую акцию. Это становится известно массе
людей через прессу. Но когда я с кем-то
совокупляюсь, то никому до этого дела нет.
Поэтому у меня нет ощущения подлинности
существования. Кроме того, если человек
поддается на провокацию секса — а секс это
провокация, — то он попадается на провокацию
природы. А я ненавижу природу как образец,
апофеоз тоталитаризма.
Д: Я не понимаю твоей сексуальной позиции.
В: Позиция пассивного ребенка.
Д: В постели с шестнадцатилетним юношей, который
еще ничего не умеет?
В: А зачем что-то уметь? Достаточно, чтобы я к нему
хорошо относилась.
Д: По моему, твои сексуальные партнеры играют
роль плюшевых игрушек.
В: Между прочим, я никогда не любила людей так, как
я люблю свои плюшевые игрушки. И если кто-то
сможет уподобиться им, я буду относиться к этому
человеку лучше, чем к кому-либо.
Как мы бредем великими блядьми
Я продаюсь, поскольку существу...
Убить детей и вытоптать траву
И озвереть какими-то людьми
Д: Мне неожиданно взбрел в голову вопрос — тебя
можно купить?
В: Продажность меня увлекает.
Д: И сколько же ты стоишь?
В: Да сколько угодно. Но, главное, чтобы меня
покупали мальчики, которые мне нравятся. Вообще,
невозможность продаться — это комплекс. Я не
вижу в продажности никакой порочности. Это, на
мой взгляд, дар. Поэтому я очень завидую
проституткам.
Д: А ты могла бы стать проституткой?
В: Нет. Я слишком бездарная.
В больнице меня пожалел мужчина.
Взял к себе в дом,
рассказывал мне о прошлом.
Он лепил большие вазы из глины,
покупал мне одежду и был хорошим