Поэтесса... из тюрьмы
В арт-медиа центре "TV Галерея"
прошла выставка "Процесс"». Автор
экспозиции — художник Алена Мартынова, куратор
— Нина Зарецкая. Героиня выставки—скандально
известная поэтесса Алина Витухновская.
"СУМАСШЕДШАЯ",
"оригинальная", "делающая себе
рекламу", "фальшивая", "непонятная",
"странная", "великая" — все эти
определения относятся к ней. Попытаемся и мы
вникнуть в "непонятную" ее судьбу,
отраженную в материалах выставки.
В одном зале — стихи, вроде бы
бессмысленные, но... магически обаятельные. Так,
пожалуй, гулит малыш, крохотным своим существом
впитывающий окружающий мир, но еще не умеющий
облечь свои чувства в осмысленные фразы.
"Химия — это женщина плачет от горя, от
луковицы, от дыма... Химия — это апофеоз эмоций,
химия — это мы сами. То есть не мы. Химия — то, в
чем нас не остается".
В другом зале — увеличенные
фотографии из газет, которые вот уже второй год
освещают судебный процесс над А. Витухновской. Ее
обвиняют в продаже наркотиков. Те, кто встал на ее
защиту, утверждают, что обвинение ложно, что это
— политический процесс и демократия у нас
"дутая", что по-прежнему мы живем в
тоталитарном государстве.
- Но почему за Алину Витухновскую так дружно
взялись "ловцы наркоманов"?
- Да потому, что Алина — гениальная поэтесса.
Она не такая, как все, не серенькая
посредственность, а личность. А этого не любят
российские власть, - утверждает поэт Константин
Кедров, издавший вместе с А. Витухновской сборник
стихов «Собака Павлова».
... Еще раз перелистываю книгу. Нет, ординарный
подход к ее стихам бесполезен. Они сложены из
особых конструкций. Представьте картины Пикассо,
лирику Пастернака, вспомните поэтические строки
раннего Вознесенского, его "Антимиры":
"Как это нужно - содрать с предметов слой
наружный, увидеть мир без оболочек, порочных схем
и стен барочных!" Многое в такого рода
творчестве воспринимается на уровне
подсознания, ассоциативно, чувственно,
эмоционально.
А может, Алина - сродни тем, кто
появился в начале нашего века, "невесть зачем,
откуда и почему" называвшими себя
имажинистами, акмеистами, кубистами,
футуристами, символистами? И кружились в своем
иррациональном мире, чтоб растаять в нем, подобно
легким мечтам...
Но остались же с нами В. Маяковский, С.
Есенин, В. Брюсов, М. Волошин, В. Хлебников, И.
Северянин! И нам ли судить тех, кому и в конце XX
века неуютно во вновь сбиваемых рамках-колодках?
Я спросила Алину: как она представляет
свое будущее? Она ответила: "Я не думаю о
будущем, ведь дети не думают о своем будущем.
По-моему, гораздо страшнее тот мир, в котором мы
живем сейчас. И он не стоит того, чтоб жить
дальше..." Так ли это?
Надломленная судьба, странная
поэтесса... Неумелая защита от жизни... Осенью ей
возвращаться на скамью подсудимых. Ее выпустили
на волю под подписку о невыезде. В Алинином
измученном сознании что воля, что тюрьма - все
едино. А несколько ее братьев и сестер по духу
периодически будоражат общественное мнение,
привлекая интерес, в общем-то, к несчастной
молодой женщине, еще больше раскачивая ее и без
того неустойчивую психику.
Выбравшись из мрачных сводов
выставочного помещения на свет Божий, мы молча
шли с моей знакомой, режиссером, по набережной
Москвы-реки. В предгрозовом небе сияли купола
Успенского собора. Она сказала: «Знаешь, а ведь
витухновские нам просто необходимы. После
общения с ними хочется идти в Третьяковку,
посмотреть на светлую «Девочку с персиками». Или
почитать что-нибудь из Пушкина...»
«... И помолиться за спасение погибающих душ»,
- подумала я.