Что известно президенту о Алине Витухновской?

    Чрезвычайные обстоятельства заставляют снова писать об этом "деле". Напомним, осенью 1994 года молодая одаренная поэтесса Алина Витухновская была грубо схвачена (в самом прямом смысле слова) сотрудниками ФСБ (ФСК) и брошена в Бутырскую тюрьму. Ее обвинили в хранении и сбыте наркотиков, что карается длительным сроком лишения свободы. Во время и после ареста Алины были допущены настолько серьезные процессуальные нарушения, что говорить о каких бы то ни было правомерных доказательствах ее вины не приходится вовсе.
    Благодаря усилиям прессы и ряда известных писателей "дело Алины" еще и до суда, но особенно в ходе судебного разбирательства получило широкий общественный резонанс.

    Полная правовая необоснованность преследований стала очевидна всем.
    В защиту Алины выступили писатели тридцати стран мира... Под давлением общественного мнения в октябре 1995 г., после года, проведенного в тяжелейших условиях в тюремной камере, Алина прямо в зале суда была освобождена под поручительство Русского ПЕН-центра. Однако широкой общественной кампании оказалось недостаточно, чтобы вовсе прекратить преследование поэтессы. Суд не закрыл дело, но постановил провести "доследование". Теперь Алину вновь вызывают на допросы. Угроза обвинительного приговора и длительного лишения свободы сегодня даже более реальна, чем в октябре, при освобождении из тюрьмы...
    Сейчас надо признать, что мы, люди, выступавшие в защиту Алины, пока бессильны сколько-нибудь радикально помочь ей. Особенно очевидно это стало в последние дни, после того, как Русский ПЕН-центр обратился к президенту России и получил ответ.


    Образчик российского правосознания
    Мысль апеллировать к президенту как к гаранту конституционной законности естественна. Позиция писателей—авторов письма проста и понятна: совершенно очевидно, что "дело" Алины Витухновской сфабриковано ФСБ, неправомерное преследование молодой поэтессы надо немедленно прекратить.
    Вскоре пришел ответ. Письмо, подписанное помощником президента РФ М.Красновым, являет собой настолько яркий образчик современного российского правосознания и аппаратного мышления, что заслуживает публикации полностью. Итак, помощник президента обращается к главе Русского ПЕН-центра А.Битову:
    Уважаемый Андрей Георгиевич!
    Сообщаю, что президенту России известно о деле А.Витухновской. В свое зремя (сразу же после статьи в "Комсомолке") я также обратился к А.Н.Ильюшенко с просьбой изменить А.Витухновской меру пресечения и освободить ее из-под стражи. К сожалению, она осталась без удовлетворения.
    Но в нынешнем письме Вы и Ваши коллеги ставите вопрос шире - о полном прекращении дела.
    Я разговаривал по этому поводу с руоводством и ФСБ. и Генпрокуратуры. Вопрос не так ясен, как может показаться. Действительно, по неопытности, небрежности или некомпетентности некоторых сотрудников были допущены нарушения в процессе сбора и оформления доказательств. Но это отнюдь не фабрикация, как Вы пишете.
    Давайте задумаемся, зачем ФСБ преследовать Витухновскую? Тем более, как Вы пишете, "по политическим соображениям". Неужели две статьи - основание для этого? Говоря так, Вы фактически обвиняете и президента в существовании политических преследований. Но Вы же знаете, что такое действительно политическое преследование.
    Не похоже также, что руководством ФСБ движут амбиции ("раз возбудили дело, значит пойдем до конца").
    Я знаю, что у следователей есть уверенность в виновности поэтессы. Звучит, правда, такое сочетание слов ужасно. Может быть, именно поэтому ПЕН-центр восстает в защиту своей юной коллеги: стоящие рядом слова "поэт" и "следствие", если и воспринимаются, то действительно только в политическом смысле. Но разве Вы не допускаете для художника уголовно наказуемых пороков?
    Возможно, я не прав, но кажется, что Вас и Ваших коллег здесь подводит некая корпоративность. Она толкает даже к измене либеральным принципам, один из которых - независимость суда. Ведь Вы требуете от президента прямого вмешательства в судебную деятельность. Но он тогда пойдет на нарушение конституции.
    Эти слова - не лицемерие. Если бы это не было так, президентская сторона всегда бы выигрывала судебные дела. Но она иногда и проигрывает, порой по существенным вопросам. Только потому, что наш президент сознает нынешнюю хрупкость судебной власти, недопустимость давления на нее. И ведь плоды этого уже сказываются. Судьи все смелее защищают личность перед лицом сильных мира сего. Прецедентов немало.
    Лично я уважаю каждого из подписавших письмо. И, честно говоря, не хотелось бы, чтобы мой ответ воспринимался как формальная отписка или тем болев как защита ведомства. Но согласитесь, что и ведомства нельзя развращать указаниями типа "того отпустить, этого прижать". Для того и существует суд, чтобы рассудить, кто прав. В данном случае суд не счел пока возможным оправдать Алину Витухновскую. Поэтому дождемся лучше судебного решения.
    Информирую также, что генеральный прокурор взял расследование дела под личный контроль. Я уверен, это надежная гарантия от предвзятости.
    Еще раз с уважением...
    Есть в письме два места, которые вполне предъявляют нам не только истинную позицию автора, но и дают представление о широко распространенных в российском обществе предрассудках, заменяющих четкое правовое сознание. Первое — "о неопытности, небрежности или некомпетентности некоторых сотрудников". И второе — об уверенности следователей в виновности поэтессы.


    Лукавые оговорки
    Право есть не только юридическая, но и строгая лингвистическая система. Чтолибо квалифицировагь в юридическом процессе — значит правильно назвать. Помощник президента, по всей видимости, это хорошо знает, поэтому и не хочет, чтобы речь велась о фабрикации (или иначе, о фальсификации) дела. Но все же вынужден оговориться по поводу "допущенных нарушений". Хорошо, пока согласимся.
    Даже не специалисту, а просто человеку, элементарно грамотному в правовом отношении, понятно, что сбор доказательств — тоже строгая система — процессуальная. Процессуальная строгость — это строгость закона. Нарушения на любом этапе сбора доказательств рушат всю систему. Более того, намеренные "нарушения в процессе сбора и оформления доказательств" есть нарушение закона, преступление закона. А это уж вовсе не так безобидно, как пытается представить помощник президента (по правовым вопросам помощник!).
    Не занимая место перечислением всех уже широко известных нарушений в деле Алины Витухновской, напомним только об одном. 16 октября 1994 года милиционеры схватили на улице случайного прохожего, несовершеннолетнего подростка, школьника, привезли в отделение и, не обращая внимание на его протесты, заставили подписать в качестве понятого некие протоколы. "Учтите, ФСК вас запомнит", — многозначительно, с нажимом говорил ему и бывшему с ним приятелю некий человек в штатском, который вел себя здесь как самый главный.
    В комнате, кроме чинов милиции и того в штатском, находились еще двое задержанных — те, кому А. Витухновская будто бы продала наркотики. На столе стоял некий пузырек. В протоколе, который должны были подписать школьники, среди прочего было записано, что пузырек в присутствии понятых найден у кого-то из двух задержанных, — но нет, к моменту, когда понятых привезли, пузырек, — а в нем якобы проданные Алиной наркотики, — уже стоял на столе, и как он там оказался, неизвестно.
    Более того, в тот же вечер мальчикам дали подписать не только протокол обыска, который при них не производился, но заодно и протокол допроса задержанных, на котором не было ни даты, ни подписи следователя. В деле же эта бумага оказалась датированной 23 октября и подписана следователем... который никакого допроса не вел.
    Теперь переведем все это на язык права, на язык Уголовного кодекса Российской Федерации. Не такого ли рода нарушения квалифицируются здесь, во-первых. как принуждение свидетеля к даче показаний, а во-вторых, как искусственное создание доказательств обвинения? Соответственно, за эти преступления в статьях 183 и 176 УК предусматриваются различные меры наказания... Теперь мы готовы согласиться с помощником президента, не амбиции движут ФСБ на нынешнем этапе дела — какие уж там амбиции в проваленном деле! - может быть, ими движет элементарный страх перед ответственностью? Иначе никак не объяснить, почему они так упорно продолжают преследовать Алину. Но новые нарушения лишь усугубят ответственность за старые.


    Следователи, уверенные в виновности подследственной
    Потерпев полный крах в попытке протащить через суд фальсифицированные доказательства вины Алины, органы ФСБ вспомнили о запасных вариантах, которые готовились заранее.
    Осенью 1994 года, через несколько дней после ареста Алины Витухновской, в Москве по обвинению в сбыте наркотиков были арестованы четыре человека. В первые дни арестованных (среди них — одна молодая женщина) держали в отделении милиции, в тесном, неприспособленном помещении. Два дня вообще не давали есть. Потом посадили всех за один стол, положили перед каждым по листу бумаги и предложили написать чистосердечные признания в том... что они покупали наркотики у Алины Витухновской. Кто напишет — идет домой. Молодой женщине (из этических соображений обозначим ее имя инициалом Л.) сотрудники ФСБ прямо говорили: "Ты нам не нужна, нас интересует Алина". (Эти подробности нам стали известны от адвоката К.Нерсесяна, навестившего Л. в местах заключения.)
    Признания были написаны. Л, рассказывает, что писала их прямо под диктовку... Но домой никто не пошел. Поняв, что их грубо спровоцировали, люди от своих показаний в отношении Алины отказались. Заявления о том, что их принудили дать ложные показания, содержатся в их уголовном деле. Никаких следственных действий по "фактам", содержащимся в "чистосердечных признаниях", не велось... Тем не менее их обвинили по другим эпизодам. Дело ушло в суд. Суд был обязан обратить внимание и на показания в отношении Алины, и на отказ от этих показаний. Суд был обязан дать оценку действиям следствия. Но нет, ничуть не бывало. Суд сделал вид, что просто не заметил эти существенные документы. Видно, тогда были уверены, что запасной вариант не понадобится.
    Зато о тех показаниях вспомнили теперь, когда срочно потребовались основания, чтобы продолжить уголовное преследование Алины Витухновской. Теперь те четверо осуждены и содержатся в заключении. Как в советском лагере (а российский намного ли изменился?) можно оказывать давление на заключенного, мы знаем хорошо. Немногие способны такому давлению противостоять. А из тех, кто имеет мужество противостоять, немногие могут выжить. Вполне можно предположить, что следователи попытаются выдавить из заключенных подтверждение своей уверенности в виновности Алины Витухновской.


    Очевидная версия
    Зря помощник президента темнит и усложняет, что, мол, "вопрос не так ясен", что, мол, зачем бы ФСБ преследовать Витухновскую, Да нет же, в этом "деле" все просто, все ясно, как Божий день. И если бы помощник знал о "деле" не только по телефонным переговорам с руководством ФСБ и прокуратуры, но познакомился бы с уже опубликованными материалами, он должен был бы (если бы не отвернулся) обратить внимание на тот факт, что в тюрьме Алину время от времени навещали сотрудники ФСБ и пытались ее завербовать, сделать своим агентом. Алине прямо говорили, что ее интерес (интерес прежде всего литературный: она — автор двух глубоких статей о наркоманах и наркомании) к тем молодежным кругам, где потребление наркотиков — обычное дело, даже некоторая ее там популярность (красива, талантлива) сделают из нее ценнейшего информатора. А если учесть, что в этих кругах вращаются и дети некоторых заметных политических деятелей, на которых можно таким образом оказывать влияние, то, буде Алина согласилась бы, ее услуги могли стать неоценимыми. Ценность такого информатора была бы настолько велика, что любые средства вплоть до провокации с арестом и "делом" Алины, не покажутся чрезмерными.
    Но Алина отказалась. Дело пришлось доводить до суда, к которому оно явно не было готово. В суде стало очевидно, что в "деле" наворочено столько нарушений, что есть только один способ если не избежать, то хотя бы оттянуть ответственность — наворачивать все новые и новые нарушения... Если эта версия не подтверждается, то и я готов вслед за помощником президента простодушно развести руками: зачем ФСБ преследовать Витухновскую?
    За год, что мне пришлось заниматься делом Алины Витухновской, я не раз встречал людей, которые заявляли, что они уверены в том, что Алина и наркоманка, и наркотиками подторговывала. Я не спорил. Со сплетней спорить унизительно. Объяснить природу ни на чем не основанной уверенности, что молодая красивая, одаренная женщина виновна в уголовном преступлении, — дело психологов. Хуже, когда такую не обремененную доказательствами уверенность публично выражают коллеги-журналисты (например, ряд материалов в телепрограмме "Совершенно секретно"). Со всем плохо, когда о такой уверенности с уважением трактует помощник президента по правовым вопросам. Когда он заявляет: "Я знаю, что у следователей есть уверенность в виновности поэтессы", — сочетание этих слов звучит действительно ужасно, но не потому, что поэтесса не может быть виновна, а потому что уверенность следователей есть факт их личной жизни — и к сфере права ни какого отношения не имеет. Разве что отрицательное. А имеют значение здесь только доказательства, добытые следователями с полным соблюдением всех процессуальных норм. Но этих доказательств нет. А без них говорить об уверенности следователей можно или по неопытности, или по небрежности, или вследствие некомпетентности — это уж пусть помощник сам выберет, что к нему больше подходит.
    Действительно, в развертывании кампании в защиту Алины Витухновской важное значение имел тот факт, что она - замечательно одаренный человек.  Стали бы мы ее защищать, если бы она была действительно виновна? Да, стали бы. Мы стали бы просить о снисхождении суда, о милости. И это была бы акция милосердия. Сегодня же кампания в защиту Алины — акция правозащитная, поскольку речь идет не столько о преследовании поэтессы, сколько о вопиющем нарушении прав человека в России. И просто дико, что помощник президента по правовым вопросам не может отличить корпоративную взаимопомощь от глубокой заинтересованности писателей в общей правовой ситуации в стране.
    Высшие должностные лица России объявили о своей готовности после президентских выборов дать решительный бой преступности. Приятно слышать. Но беремся утверждать, что, пока правовое сознание органов общественной безопасности не поднимется выше того уровня, на котором они проявили себя в "деле" Алины Витухновской, любые усилия навести порядок в стране будут бесполезны. Преступники будут жить вольготно. Сидеть будут невинные.
    И последнее. Примем к сведению, что генеральный прокурор взял расследование дела Алины Витухновской под личный контроль. Только вспомним при этом, что за два года без малого, что длится преследование Алины, при всей длинной цепи нарушений, которые, пожалуй, уместнее попросту назвать произволом, никто никогда никакого прокурорского надзора не заметил.
    Таковы принципы, которые поддерживает помощник президента. С чем же он ходит к президенту, и что президенту известно о деле Алины Витухновской и вообще о правовой ситуации в стране?

   
    Тревожный post scriptum
    Когда эта статья была уже готова к печати, нам стало известно, что днем 4 июля недалеко от дома Алину Витухновскую сбила автомашина. Обстоятельства инцидента выглядят странно: машина марки "Вольво" медленно ехала по противоположной стороне улицы, но, поравнявшись с Алиной, вдруг резко свернула в ее сторону. Потерявшую сознание Алину подобрала "скорая помощь". Диагноз, поставленный в больнице, - сотрясение головного мозга и многочисленные ушибы... Как расценивать происшедшее? Как несчастный случай? Или, напротив, как счастливую случайность - ведь Алина осталась жива?