ОПЕРАЦИОННАЯ. Межбуквенная неосмысленность, звучание неинформативное, неэмоциональное. Женственность ее, бестолковая как пол главврача. Никчемность вспотевших от постоянной близости сочетаний. Гул один неизменный и скудность. Длятся чужие действия. Приходят, грохочут стульями — за окном мучительная яркость — формы поддаются опухшей бледности — пыль, пятнышки, впадины, заглатывающие самое себя, старость — «ну что же ты?» говорят — мимо проходят, задевая — солнце густеет и наливается багровой ежедневной какой-то своей болезнью — кто-то еще так и сидит рядом — речь его течет по трубам и батареям, каплет из крана теплое причмокивание — вечером их постоянные танцы — желтое — тротуар окатывает жидкая благопристойная смерть яйца, явленная из треснувшей скорлупки — их монотонные объятия — слежение за музыкой (скоро ли конец? хочется в туалет...) - шагание по кафелю, в грязных щелочках которого постоянные скорченные окурки — зачем? — приниженно как-то, загнанно, тяжело — неэнергичное уже возвращение в зал — с обреченной напряженностью рассматривают лица партнеров — неужели именно так? — обманутые принимают свой обман с суровой поспешностью, даже удовлетворенно в патологичном глухом желании худшего — если так, то пусть еще хуже, еще больнее, еще пронзительней - вечер вчерашний, сегодняшний, завтрашний, вечер, вечер, вечер — засыпают в тщетном, неисполненном никогда возжелании предельности... - приходят, грохочут стульями.     Так не трогают тебя... Так вообще не подходят к тебе. Так мир со скуки склоняется над трупом зверька и некрасиво тычется в его запредельность своими бестолковыми погремушками.