РЫБИЙ ЯД
Рыбий яд наливает
Рыбий бог в рыбий рот.
Человек умирает,
превращаясь в живот.
Человек обтекаем.
И внутри живота
то, что кажется раем,
то есть сверхпустота,
то есть мертвое море,
то есть мир мертвых рыб.
Их рогатое горе
как олень веселит.
Он по лесу гуляет
как живая еда.
И его поливает
рыбьим ядом вода.
И ночинка ночная
в небесах настает.
Сквозь деревья сияет
полоумный живот.
Рыбий яд наливает
Рыбий бог в рыбий рот.
Человек убегает,
даже если умрет.
Он ногой ускользает
изумленный назад,
а рукой отбивает
от себя рыбий ад.
Только это не ноги.
Это лыжные пал.
С ними в снежном су-гробе
навсегда ты упал.
Только это не руки
рубанут мясники,
чтобы не было скуки,
чтобы были куски. Разноцветен и празден
беззаботный порез.
Остается лишь разность
неслагаемых мест.
То есть некуда деться.
Ни туда, ни сюда.
То есть мимо вглядеться
семиглазкой стыда.
Ты глазами пустыми
наблюдая, прилип.
Естествами шестыми
все равно ты ошиб.
Тридесятое чувство
(снова чувство стыда)
челюстится до хруста
ада рыбьего "да".
И на лобовой глобус
в лобовое стекло
аварийный автобус
вырывается зло.
Или какой-то поезд
голову колесит,
чья безразлична скорость,
но тягостен внешний вид.
Мозг не имеет темы.
Рисуя его нутро,
получается схема
выученного метро.
То, что мыслью зовется,
это кость ординат.
Ею в горле замкнется
пировальный обряд.
Не вода остается
там, где сушу съедят.
То, что плачет и льется, -
не вода, рыбий яд.
Где Малевичу праздник
был обратный квадрат,
вычисляется разность
неслагаемых плат.
То есть плата за место -
это мусорность сумм,
где у двух неизвестных
отнимается ум... |
