Наследники
КГБ в "деле Алины Витухновской"
Статья также была опубликована в N 4091 газеты "Русская мысль" под заголовком ""Концептуальная акция" КГБ-ФСБ: 22-летняя поэтесса Алина Витухновская в Бутырской тюрьме" (изменения по сравнению со статьей в "Известиях" выделены курсивом) и включена в состав сборника "Дело Алины Витухновской".
В Москве в учреждении ИЗ-48/2 ГУВД
(Бутырская тюрьма) по обвинению в хранении и
сбыте наркотиков вот уже одиннадцать месяцев
содержится Алина Витухновская. Сам по себе этот
факт вряд ли привлек бы пристальное внимание
общественности, если бы не ряд обстоятельств.
Первое: Алина Витухновскоя, по признанию многих
ценителей поэзии, -- человек гениально одаренный,
один из самых заметных стихотворцев российской
"новой волны". Второе: с момента ареста и по
сей день (а уже начался суд и прошло четыре его
заседания), обвиняемая решительно отвергает все
предъявленные ей обвинения. Третье: хотя даже
самое беглое знакомство с текстом
обвинительного заключения вызывает оторопь
(настолько обвинение грубо "сшито"
следствием), суд странным образом игнорирует все
ходатайства защиты и не только не считает нужным
прекратить дело (или отправить его на
доследование), но и отказывается изменить меру
пресечения и хотя бы до приговора выпустить
подсудимую из тюрьмы под подписку о невыезде...
АРЕСТ
А начиналось это дело так: 16 октября
1994 года, возвращаясь одна поздно вечером домой с
концерта неких рок-музыкантов, Алина была
встречена в подъезде своего дома милицейской
"группой захвата" (человек
десять-двенадцать оперативников в штатском). Ее
повели наверх, к ней домой. Начали обыск и
быстренько нашли, что найти хотели, -- два
пузырька с наркотиками.
Алина потребовала дать ей возможность
пригласить адвоката, но к телефону ее не пустили.
По окончании обыска ее повели в ближайшее
отделение милиции. Здесь два молодых парня,
которых она никогда в глаза не видела, заявили,
что этим вечером на станции метро "Речной
вокзал" именно у нее купили четыре дозы
фенциклидина, более известного как ЛСД.
Сделавших свое дело молодых людей тут же
отпустили по домам, а Алину увезли в Бутырскую
тюрьму, где она находится и по сей день. Ей
вменяют хранение и сбыт наркотических средств и
нарушение федерального закона, запрещающего
использование иностранной валюты в качестве
средства платежа.
Несуразностей в этом деле не счесть, но
первая и главная -- вот оно: в деле упомянуты три
лица и всего один эпизод -- купля-продажа пузырька
с фенциклидином на станции метро "Речной
вокзал", один только этот эпизод... НО СЛЕДСТВИЕ
ДЛИТСЯ ПОЛГОДА! Что же они расследуют? Ничего,
решительно ничего не прибавилось к материалам
следствия за эти полгода: при поступлении дела в
суд оказалось, что все обвинение полностью так и
построено на показаниях двух наркоманов и на
факте обретения следствием двух пузырьков в
комнате Алины. Все! Полгода следствия, и потом еще
почти полгода тянется процедура: дело передается
в суд, потом суд все откладывается, потом
начинается, прерывается... А Алина Витухновская
все сидит в Бутырке.
Абсурдность показаний двух наркоманов
даже и неспециалисту очевидна сразу: они
признают, что никогда прежде не видели
Витухновскую, у них нет общих знакомых, они с ней
никак не договаривались о встрече... И вдруг в
толпе в час пик каким-то непостижимым образом
узнают в ней нужного человека, которому платят
рубли и доллары и получают четыре порции
фенциклидина (ЛСД). В нарушение всех норм
уголовного процесса опознание подозреваемой не
проводится, то есть не проводится процедура, при
которой для опознания обязательно предъявляется
несколько лиц одного пола и возраста, и свидетель
указывает на одно из них. Витухновскую просто
предъявляют наркоманам: пожалуйста, вот она. Но и
при этом в своих последующих показаниях парни
постоянно путаются: один утверждает, что девушка
была в джинсах, другой -- что в черно-белых брюках
с узорами; оба говорят, что видели ее выходящей из
поездо метро, хотя Алина, действительно бывшая на
станции "Речной вокзал" по пути на концерт,
спустилась сюда с улицы. Мало того, оказывается,
что в момент задержания и позже, в момент
опознания Витухновской, оба покупателя ЛСД
находились в состоянии наркотического опьянения
(к делу приобщены материалы соответствующего
мед. освидетельствования и даже два шприца с
остатками наркотика).
У защиты -- несколько свидетелей,
бывших вместе с Алиной на станции метро
"Речной вокзал" -- по пути на концерт
рок-группы. Не есть ли это алиби?.. У защиты в руках
-- многочисленные факты того, как при добыче
доказательств следствие постоянно нарушало
существующие юридические нормы. Не есть ли это
достаточное и законное основание суду
отвергнуть доводы обвинения? Дело явно
разваливается... Но нет, суд назначается,
откладывается, вновь назначается, наконец
начинается и... вновь откладывается. А
Витухновская, словно кем-то давно приговорена,
вот уже одиннадцать месяцев в Бутырке. И конца не
видать.
Публикации о деле Алины Витухновской
неоднократно появляются в "Комсомольской
правде" (обозреватель газеты О. Кучкина первая,
еще весной, попыталась встревожить
общественность судьбой поэта), с ходатайством
изменить Алине меру пресечения выступает
Русский "ПЕН-Центр" (и назначает в суд
четырех общественных защитников -- известных
писателей и поэтов А. Битова, А. Ваксберга, Ю.
Мориц, А. Ткаченко), к суду обращается поэт А.
Вознесенский, "Литературная газета"
публикует тонкий и глубокий разбор
обстоятельств дела (А. Ваксберг), Российское
телевидение предъявляет дело самой широкой
общественности: в программе новостей идет
репортаж о процессе и о пресс-конференции,
проведенной "ПЕН-Центром"... И -- ничего! АЛИНА
ПРОДОЛЖАЕТ НАХОДИТЬСЯ В ТЮРЬМЕ.
И все знают, почему. Или по крайней мере
все знают, по чьей воле: на третий день судебного
процесса, когда всем присутствовавшим стало
ясно, что конструкции обвинения рассыпаются как
карточный домик, в зале суда появляется
начальник отдела Федеральной службы
безопасности (бывшее КГБ) по борьбе с наркотиками
полковник Д. Воронков.
ОГОВОР
По приглашению какой стороны
процесса полковник явился в суд, остается тайной.
Он возник, как "бог из машины", и сразу все и
всех расставил по местам. Он произнес
прочувствованную речь о глобальной опасности
наркобизнеса. Он изобразил опутавшую шар земной
гигантскую сеть преступных продавцов
наркотиков, ворочающих миллиардами долларов, и
представил нашу подсудимую как важный узел в
этой сети. Оказывается, его служба взяла Алину
"в разработку" задолго до ареста. В деле
имеется целый ворох записей подслушанных
телефонных разговоров.
Оказывается, служба наружного
наблюдения "вела" Алину в день ареста от
дома до метро "Речной вокзал", и следила за
ней на станции метро, и проводила от метро до
клуба "Не бей копытом", где проходил
рок-концерт, и потом -- до дома, до подъезда, где
Алина и была арестована. Полковник не
представляет никаких доказательств, но просит
суд поверить ему на слово, что подсудимая всюду
торговала наркотиками...
Может ли суд кому бы то ни было
поверить на слово -- без доказательств, без
свидетельских показаний, полученных с полным
соблюдением уголовно-процессуальных норм? Даже
вопрос так ставить, кажется, дико. Разве не такого
рода бездоказательные обвинения
квалифицируются в уголовном праве как оговор?
Может ли суд поверить оговору? Но суд верит! По
крайней мере ведущая процесс женщина-судья
(Аринкина Н. Л.) не высказывает никакого
недоумения и не задает полковнику никаких
вопросов. Напротив, когда недоумение пытается
высказать защита, судья поддерживает оговор и в
резкой форме втолковывает, что речь идет о
сохранении секретов оперативной работы. Мол,
доказательства есть... но все они -- оперативные
секреты, суду недоступные... Господи, да ради Бога!
Держите их, эти свои секреты при себе... Но тогда
немедленно закройте дело и освободите Алину
Витухновскую! Потому что в материалах дела нет
ничего, что служило бы основанием для придания ее
суду. Ничего решительно!
Надо понимать так, что
"самый-самый" секрет заключается в том, что
агенты ФСБ широко внедрены в среду наркоманов и
торговцев наркотиками. Если то или иное
доказательство добыто с помощью такого агента,
то на судебном процессе его приходится
рассекречивать. Возникает опасность вместе с ним
невольно рассекретить целую цепочку хорошо
организованной агентуры. Мало того,
рассекреченный агент в суде выступает как
свидетель, и его показания так же точно должны
соответствовать всем процессуальным нормам, как
и показания любого другого свидетеля... И
оказывается, суд может посочувстовать всем этим
трудностям спецслужб и якобы ради сохранения их
агентурной сети пойти на снисхождение к ним.
Похоже, именно на соучастие суда и
рассчитывали люди ФСБ, когда затевали дело Алины
Витухновской, целиком и полностью основанное на
оговоре и грубом нарушении
уголовно-процессуальных норм. Процесс прерван (а
значит, еще затянут) для того, чтобы провести
экспертизу предоставленных ФСБ записей
подслушанных телефонных разговоров. Если не
проявлять специального сочувствия к
таинственным проблемам ФСБ, то надо сразу
признать, что записи эти, во-первых, не имеют
никакого отношения к делу (если суд -- не
соучастник ФСБ), а во-вторых, вообще произведены
без необходимого в таких случаях обоснованного
решения суда... Но Алина между тем продолжает
сидеть в тюрьме, и теперь мы знаем, кем она была
изначально приговорена к этому уже
состоявшемуся почти годичному заключению.
"РАЗРАБОТКА"
Однако, приблизившись к пониманию, по
чьей воле и как Алина Витухновская оказалась в
тюрьме, мы все еще не нашли ответа на главный
вопрос: почему это случилось? С какой целью за нее
взялось ФСК-ФСБ? Мысль об этом не оставляет и саму
Алину. К ней она неоднократно возвращается в
своих записках, которые вела с момента ареста и
которые огласила в суде.
Молодая красавица, прекрасный поэт,
незаурядная личность, Алина не может не быть
естественным центром притяжения для некоей
современной молодежной "тусовки". Не знаю,
баловалась ли она сама когда-нибудь наркотиками,
но понимание проблем, связанных с
распространением наркотиков, даже тонкое
понимание самой "философии наркомании" она
прекрасно продемонстрировала в статье "Кислота
спасет мир?", опубликованной в N8 журнала
"Новое время" за 1994 год. В статье среди
прочего говорится о некоем молодом химике по
имени Юра, который, будучи одержим идеей
"психоделической революции", будто бы
научился изготовлять ЛСД в домашних условиях. В
какой-то момент Алина по наивности подумала, что
ее преследователи также по наивности
заинтересованы этим персонажем. И ведь задавали
же ей вопросы о нем как бы всерьез.
Но вскоре суть дела проявилась вполне.
Цитируем записки Алины:
"Когдо они приходили ко мне в тюрьму,
они постоянно делали упор на то, что весь процесс
управляется ими от начала и до конца, что судьи,
прокуроры, вся эта система -- полностью
подвластная им структура.
На мои сомнения по этому поводу они
уточняли: любой судья, прокурор, следователь и
иные представители этой власти в наше рыночное
время не живут на зарплату, что естественно. Это
обстоятельство заставляет их искать иные пути
выживания: взятки, создание (либо управление
через подставных лиц) коммерческих структур,
активное невмешательство в деятельность
подведомственных организаций, так называемая
тайная крыша для заинтересованных и
платежеспособных структур (в основном
преступного мира).
На конкретных примерах (я сейчас не
помню детально названия и имена) они мне
достаточно убедительно доказали свою
безграничную власть. На мои вопросы о
практическом механизме давления на
представителей правоохронительных органов эти
двое из ФСК сначала от всей души посмеялись, а
потом популярно объяснили: необходимо
конкретного представителя "разработать" (в
их понятии), поймать их (или его) на конкретном
незаконном деянии, на отдельной беседе
обрисовать мрачные перспективы в случае огласки
(или, по их терминологии, "реализации") -- и
после этого данный индивидуум весь в поту и в
страшном волнении готов на все, лишь бы мы (т.е.
ФСК) не губили его. После по отношению к этому
"деятелю" необходимо применять
подчеркнутое "милосердие" и в дальнейшем
при возникновении необходимости, этот человек с
большим усердием и рвением будет отрабатывать
былое "милосердие". Этот человек всю жизнь
будет находиться под прессом всемогущего
"компромата" (по их терминологии -- компра).
Когда эти двое "милосердно"
уговаривали дать им любую информацию о
злоупотребляющих наркотиками детях влиятельных
лиц -- политических деятелей, финансистов, людях
искусства, богемы, так называемого "высшего
света", я долго не могла понять, зачем все это.
Они уже привычно посмеялись и буквально говорили
следующее: "Подобного рода информация -- всегда
готовая бомба для уничтожения или устранения
любого папы или мамы посредством компромата на
их детей...". "Ведь скоро выборы", --
твердили они и удивлялись моему непониманию
таких элементарных вещей.
Выходит, арест и предание Алины суду
есть форма ее "разработки"? Они хотели
перевести ее в разряд своих "оперативных
тайн". Да на этот раз не вышло.
Реальность опасности дает нам
основание говорить о деле А. Витухновской как о
деле политическом.
А между тем Алина Витухновская
продолжает находиться в тюрьме. Ее отец еще
весной обращался к прокурору с жалобой, что Алина
находится в невыносимых условиях. И все же
Алине, несмотря но физические муки и мучительное
чувство одиночества, в конце концов удается
сохранить и трезвость ума, и нравственную
неколебимость. "В моем положении спасать
"собственную шкуру" было бы слишком типично,
слишком по-человечески." [Как и свойственно
большому художнику, она понимает свою жизнь как
единый артефакт.]
В своем обращении для прессы,
переданном на волю, она пишет: "Меня интересует
эстетическая сторона дела. Мной было придумана
концептуальная акция, то есть все мое пребывание
здесь -- это своеобразное произведение искусства.
И как произведение искусства это должно
выглядеть соответственно. Я полностью
дискредитирую себя в глазах общества и, главное --
в своих собственных глазах, если поведу себя как
обычный человек". Впрочем, о том, что и со
стороны ФСБ-ФСК-КГБ ее арест -- тоже своего рода
"концептуальная акция", она прекрасно знает.
Концепция на концепцию -- какая победит?