И потом всегда наступает зима и так далее - многоточие мимолетных идей - вертолеты опадают под ноги, верные времени года, и жалко шевелятся, как новорожденные жучки - вернуться в свою первоначальную несбываемость - при чем здесь я?.. Порабощенность. Потерянность. Продранность. Распотрошенность. Ходи, ищи свою совместимость, свою общность с автобусом, прошлым, с прямоугольной сущностью неаккуратной необжитой за миллионы времени квартиры. Никогда никто ни с кем не совмещался, а если совмещался, то сходил. Видимо с ума, где ( в уме) был для себя одиноким (не брошенным, а изначально), но все же одиноким не так чтоб единственным, а если единственным, то снова не так, чтоб ей, единственностью упиться, отторгнутым был (это не ты ничего не приемлешь, это ничто не приемлет тебя). Сходил, спускался в область душевную и глупую, сливаясь с непонятым, лишаясь остатков самости, и позже никогда уже себя не находил. И никогда раньше «Я» не казалось ему таким «Я». И это было его великим заблуждением. Вначале была болезнь. Болезнь, боязнь, водоросль, близорукий брезгливый нечаянный контакт с неприятной морской зеленью. Болезнь, выраженная непреодолимым желанием стать той линией, той чертой, тем, через что осуществляется связь. Ущербная рабская готовность извиваться меж несуществующих точек А и Б, меж тьмы их и бреда, словом или телом жаждать протянуться и стать соединителем для одной и другой, для тьмы их и бреда.