| Ф пытался успокоиться в снах. Их мутная, нудная, печальная, механическая меланхолическая подреальность дразнила его своей простотой и смутной объяснимостью. Ему снились идеально примитивные вещи - люди, бегство, страх, физический и конретный, смерть, которая становилась чужой и элементарной, и то ли воплощалась в неудивительный компот и нечищенную сковородку, то ли имела с этими предметами некий потаенный изначально общий смысл, навязчиво сходную окраску, что рождали в его душе тот род безмятежности и покоя, что имеет мало общего с покоем разумным и осмысленным, а больше похож на покой больной и извращенный, граничащий с полным невосприятием. Его можно наблюдать на лицах самодовольных сумасшедших, набивших рот мясом толстой податливой курицы, раскачивающихся на хрустящем стуле на кухне, полной мух и тяжелого, вязкого как закат удовлетворения. Его можно найдти на лицах сумасшедших, завершенных и монументальных, тех, что были безумны с момента своего зачатия, а может быть где-то там, еще раньше, они как боги задумали свое спасительное безумие, осознав его высшей формой мудрости, и родившись, все больше и настойчивей воплощались в самих себя, тогда как мы все больше и дальше уходим от собственных непридуманных |