Сова (Игра)
(из книги "Роман с Фенамином")


Некой Птицы скрываньем названия,
неизвестным до Главной Поры,
образован Предел Ожидания
и Одно из Условий Игры.
Кто в Игру не играет — игрушечный,
как любой из твоих мертвецов.
Суть Игры — соблюдая нарушенность,
обнаружить начало концов.
Кот, любым игроком обнаруженный,
непременно пускается в ход:
от хвоста, до невкусного ужина,
должен весь он уйти в оборот.
Дом, как Место, Где Сводятся Путники,
должен, в сущности, быть обходим,
чтобы все хороводили путанно,
а один оставался один.
За Жуками Большими и Малыми
из подзорной взирают трубы,
вызывая и братские мании,
и предчувствие общей судьбы.
По Жуку приносящий в коробочке,
Получает билет на уход.
Он свободен. Но в разовом розыске
он проходит под именем “Кот”.
Не взирая на слух и на слышимость,
он обязан явиться на “кис”,
и повешен за хвост, независимо
от желанья смотреть сверху вниз.
И висят Не-коты под табличками,
оттого что система проста
до того, что не важно наличие
(и отсутствие даже) хвоста.
Основной привилегией следует
посчитать дрессировку Малька.
Все мальки попадают под следствие
и идут под топор потолка.
Но, имея любую религию
и начальные буквы молитв,
Моль Малька превращает в реликвию,
и уносит в музейный тайник.
За музеем следят коридорные.
Эта роль очевидно легка:
надо зорко смотреть в обе стороны
и в четыре угла потолка.
Отказавшийся выполнить миссию,
должен выплатить денежный штраф.
Но наличие денег Комиссией
наказуемо прятаньем в шкаф.
Умеревший в Игре, не умеющий
Исключительным Образом спать,
машинально клеймится изменником,
отправляется Землю копать.
Если Лямезь сыра, неудобрена,
если в ней прорастает трава,
должен Ч. Появиться несобранный,
и отдельно его голова.
Собираясь частями отдельными,
большебуквый трагический Ч.
Должен Слово сказать запредельное
(не успев по бумажке прочесть).
Чтобы слово звучало красиво,
надо лихо промямлить его.
Ч. сказал: “Извините. Спасибо.
Гутен таг. Я не знаю его.”
Игроки учащают дыхание,
и цинично берут топоры,
образуя Предел Ожидания
И Одно Из Условий Игры.
Кот наплакал на пленку прозрачную.
Против шерсти погладила тьма.
Одиночное Живко откачано
тьмы насосом в чужие дома.
Там слепые стоят коридорные,
и в пустые глядят сундуки.
Там родятся Явленья Повторные,
неприятию к ним вопреки.
И Жуки с шелушащейся коркою
бесконечно ползут в коробки,
И на спичечных скрюченных корточках
молят Моль молодые Мальки.
Им она самолетно и царственно
не позволит и самую мал.
Коммунальные склянки лекарственно
обоняют свой старческий вал...
Валидольный аптечный обманище:
“Мы не есть еще Самая Смерть,
Мы, всего лишь — предел Ожидания,
затянувшийся страхом Посметь.”
Наказуя свою предсказуемость,
к потолку привязуют топор.
Подлежащие низу сказуемы
и убиты за самоповтор.
Что упало, пропало. Отрублена
изумленно лежит голова,
окончательно как-то погублена,
ОКОНЧАТЕЛЬНО КАК-ТО ПРАВА.
Кипяченым кончается ЗНАНИЕМ,
Не Успевшим Пойматься в Слова.
Наступает Предел Ожидания —
глупость пуганная — СОВА.
1991 г.